15 декабря Элизабет Уоррен поставила два имени в начале письма, которое довольно прозрачно показывает, где именно, по её мнению, на самом деле формируется криптополитика США. Адресатами стали министр финансов Скотт Бессент и генеральный прокурор Памела Бонди.

Формально запрос выглядит простым, но на практике он крайне неудобен. Уоррен спрашивает, расследуют ли их ведомства то, что она называет «рисками для национальной безопасности», связанными с децентрализованными биржами. И если да, то насколько далеко заходит это внимание в ситуации, когда в истории фигурирует бизнес окружения президента.

В качестве ключевого примера она выбрала PancakeSwap. По версии Уоррен, эта DeFi-платформа находится в крайне некомфортной точке пересечения торговли без аккаунтов и потоков денег, которые в итоге могут всплывать в санкционных отчётах.

В письме она сослалась на публикации о том, что PancakeSwap якобы использовался для отмывания средств, связанных с киберпреступлениями Северной Кореи. После этого Уоррен перевела разговор о комплаенсе в плоскость вашингтонской политики. По её словам, PancakeSwap «подогревает интерес» к токенам, связанным с основной криптокомпанией семьи Трампа World Liberty Financial. В качестве аргумента она привела материал The Wall Street Journal, где утверждается, что более 90% всех сделок с USD1 проходили именно через PancakeSwap.

Если отбросить риторику, письмо проще всего читать через три вопроса в его конце. Уоррен просит Минфин и Минюст описать риски для национальной безопасности, связанные с DEX, включая PancakeSwap, а также указать пробелы в законодательстве и регулировании, которые можно закрыть.

Кроме того, она требует перечислить шаги, которые ведомства планируют предпринять, чтобы предотвратить конфликты интересов и изолировать правоприменительные и связанные с нацбезопасностью решения от влияния криптобизнеса. Отдельно и прямо упоминаются «деловые связи с семьёй Трампа». Срок ответа установлен до 12 января 2026 года.

Выбор цели здесь принципиален. Элизабет Уоррен использует PancakeSwap как наглядный пример более широкой идеи, которую она продвигает уже много лет. Если сервис по факту выглядит и работает как финансовая площадка, регуляторы не должны принимать аргумент «но это же децентрализация» как универсальное оправдание для ухода от требований.

В своём пресс-релизе она формулирует это максимально прямо. Уоррен описывает масштабную активность на DEX и утверждает, что такие платформы, как PancakeSwap и Uniswap, способны проводить огромные объёмы торгов без регистрации пользователей и без проверки личности. По её логике, это позволяет участникам обходить требования KYC, которые действуют в других сегментах финансовой системы.

Свои аргументы она дополнительно привязывает к теме незаконных финансовых потоков. Уоррен указывает на хакеров, связанных с Северной Кореей, и утверждает, что PancakeSwap использовался для отмывания средств после крупной кражи, называя конкретную сумму в долларах.

Читайте также: Давление продавцов по XRP ослабевает, но рынок уперся в ключевую зону

Даже если не соглашаться со всеми выводами в такой подаче, легко понять, почему это работает с точки зрения политики. Само слово PancakeSwap цепляется. Оно превращает разрозненный разговор о DeFi, санкциях и AML в одну понятную точку фокуса. Примерно так же, как в прошлые кризисы именами Enron или Lehman Brothers обозначали целую систему проблем.

Этот приём даёт ей возможность задать вопрос, на который Минфину и Минюсту неудобно отвечать публично. Если они скажут, что ведут расследование, это может означать раскрытие чувствительных деталей правоприменительной стратегии. Если ответят отрицательно, Уоррен получит удобную цитату, которую легко использовать против криптоиндустрии.

При этом реальные механизмы куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Децентрализованная биржа это не одна компания и не один офис. Это набор смарт-контрактов, пулы ликвидности, маршрутизаторы, интерфейсы и кошельки, которые можно размещать, зеркалировать, ограничивать по географии или форкать.

Регуляторы могут бить по отдельным точкам, например по хостингу интерфейса или юридическому лицу разработчиков. Но «выключить» PancakeSwap одной кнопкой, как заморозить банковский счёт, просто невозможно.

Именно здесь первые два вопроса Уоррен начинают работать по-настоящему. Она не просто интересуется, ведётся ли расследование. Она требует составить перечень рисков и описать правовые пробелы. По сути это означает следующее. Если существующие инструменты плохо применимы к DeFi, пусть ведомства прямо скажут Конгрессу, что именно нужно переписать в законах.

Это надзор, замаскированный под сбор информации. И одновременно заготовка тезисов для будущих законодательных инициатив, которые могут появиться следом.

Третий вопрос делает это письмо чем-то большим, чем обычную лекцию о комплаенсе в DeFi. Уоррен просит объяснить, как именно ведомства собираются предотвращать политическое давление и конфликты интересов, связанные с бизнесом семьи Трампа.

Это уже требование гарантий процедур. Таких требований обычно добиваются в ситуациях, когда общество не доверяет тем, кто должен быть арбитром.

При этом у этой позиции есть серьёзные контраргументы, и отмахнуться от них нельзя.

Читайте также: S&P 500 закрепляет бычий тренд третьим годом роста

Во-первых, DeFi куда прозрачнее традиционных финансов. Все потоки публичны, а продвинутая аналитика позволяет довольно быстро отслеживать подозрительные схемы.

Во-вторых, значительная часть активности на DEX это обычная торговля со стороны рядовых пользователей, маркет-мейкеров и арбитражников.

В-третьих, индустрия уже экспериментирует с инструментами комплаенса на уровне протоколов. Это и проверка кошельков, и санкционные фильтры, и ограничения на уровне интерфейсов.

Достаточно ли этого или нет, вопрос политического выбора. Но называть DeFi полностью бесконтрольной чёрной дырой, где невозможно ничего отследить, просто некорректно.

Глубинное противоречие в том, что DeFi одновременно упрощает перемещение ценности без создания аккаунтов для злоумышленников и делает аудит транзакций в реальном времени проще для всех остальных. Уоррен делает упор на первую часть. Её критики на вторую.

И в этом смысле обе стороны достаточно правы, чтобы этот конфликт никуда не исчезал.

Время отправки письма здесь и есть главный сюжетный поворот. Уоррен прямо пишет, что Конгресс «рассматривает законодательство о структуре крипторынка», и эта формулировка делает куда больше работы, чем кажется на первый взгляд.

В июле Палата представителей уже приняла законопроект о структуре рынка. Он должен создать федеральную рамку для криптоиндустрии и расширить надзорные полномочия CFTC. Именно этого рынок добивался годами.

Но голосование в Палате представителей не решает вопрос в Сенате. Там законопроект по структуре рынка по-прежнему застрял, даже несмотря на то, что общее отношение к криптовалютам в других частях правительства заметно смягчилось.

Именно поэтому подход Уоррен, который можно описать как давление через процедуры, так важен. Когда законы буксуют, письма превращаются в рычаг влияния. Они создают официальный след, вынуждают ведомства отвечать и формируют нарратив, которым законодатели потом оправдывают голосование за, против или требования исключений и оговорок.

Непрерывность этой стратегии легко увидеть, если отмотать время на месяц назад. 17 ноября Уоррен вместе с Джеком Ридом уже писали Бессенту и Бонди по поводу World Liberty Financial и токена WLFI.

Они ссылались на сообщения о том, что продажи токена доходили до покупателей, связанных с санкционными или незаконными структурами, и напрямую увязывали этот вопрос с обсуждением структуры крипторынка в Конгрессе. Значительная часть письма была посвящена управлению проектом. Уоррен утверждала, что владение токенами может превращаться в реальное влияние, и снова и снова возвращалась к теме конфликтов интересов, связанных с финансовой вовлечённостью семьи Трампа.

Если читать вместе ноябрьское письмо про WLFI и декабрьское письмо про PancakeSwap, они складываются в цельный аргумент из двух частей, который сложно игнорировать сенатору, пытающемуся говорить о «ответственных инновациях» и при этом не выглядеть наивным.

Читайте также: Aptos готовит защиту от квантовых компьютеров

Первая часть звучит так. Криптопроект, связанный с Трампом, может создавать риски для национальной безопасности из-за того, кто в него заходит и кто получает влияние через управление.

Вторая часть продолжает мысль. Торговая площадка, на которой может концентрироваться ликвидность токена, связанного с Трампом, одновременно является DeFi-инфраструктурой, которой способны пользоваться и незаконные участники.

Всё это не доказывает ни нарушений закона, ни того, что семья Трампа получает особое отношение. Но письмо повышает политическую цену законопроекта о структуре рынка, который слишком мягко относится к DeFi или откладывает защиту от конфликтов интересов на «потом».

Если ты участвуешь в переговорах по тексту в Сенате, Уоррен фактически предупреждает. Это «потом» обязательно всплывёт в заголовках. И она заранее пишет эти заголовки.

Есть и более приземлённое прочтение, если исходить из того, что никто здесь не действует злонамеренно. Даже настроенные дружелюбно к крипте законодатели могут признать очевидную проблему. В США действует лоскутная система требований по AML, а DEX плохо вписываются в рамки, которые изначально создавались для банков, брокеров и платёжных операторов.

Уоррен подталкивает ведомства к простому и прямому ответу. Достаточно ли у них полномочий. Если нет, какие именно инструменты они хотели бы получить от Конгресса. Это нормальная функция надзора, даже если её тон может утомлять.

Если смотреть сбалансированно, кампания Уоррен может привести к двум совершенно разным сценариям, в зависимости от реакции Конгресса и регуляторов. Первый путь это узкий и точечный набор требований. Он может быть нацелен на интерфейсы, промоутеров и идентифицируемых посредников, признавая при этом, что код не является клиентом, а пул ликвидности не может подать отчёт SAR.

Второй путь это размытые и широкие формулировки, в которых сама децентрализация рассматривается как подозрительная. Такой подход вытолкнет активность за пределы США, усилит теневые интерфейсы и усложнит доступ американских пользователей к самым ликвидным рынкам под защитой американского права.

В любом случае это письмо не просто обращение, а тактический ход, в котором политика используется как инфраструктура. Когда Сенат не может довести закон до финала, полем боя становится официальный след. И Уоррен пытается заранее сформировать этот ландшафт.

72 +